Доходное дело

К началу XX века Нью-Йоркский яхт-клуб имел полное право почивать на лаврах. Главный яхтенный трофей — кубок Америки, казалось, навеки обречен остаться в этих стенах. Англичане не горели желанием участвовать в «неджентльменских» гонках с американцами. А единственного подданного британской короны, исправно выходившего на старты Кубка Америки, сэра Томаса Липтона больше интересовала не победа, а американский рынок для своих товаров. Беспокоиться было не о чем — чайный магнат систематически и с удовольствием проигрывал. Но вот тут-то Нью-Йоркский яхт-клуб и получил удар в спину — покуситься на престиж главного яхт-клуба Америки решил американец.

Джон Дейвисон Рокфеллер был супербогатым человеком. Сам он, будучи страшным скрягой, яхтами не увлекался, но у него был финансист Томас Лоусон, обладавший значительным состоянием и двумя паровыми яхтами. Он состоял в одном из рядовых яхт-клубов Бостона, где действовали демократичные порядки — в 1881 году членом клуба стал первый чернокожий яхтсмен. В 1901 году Лоусону пришла в голову идея повысить свой социальный статус, приобщившись к участию в Кубке Америки. Он собирался померяться силами с «джентльменами» из Нью-Йорка за право выставить свою яхту на очередной поединок с англичанином Томасом Липтоном. По мнению Лоусона, любой гражданин США, независимо от названия своего яхт-клуба, имеет право заявить об участии своей яхты в отборочных соревнованиях по выбору защитника. Если его яхта победит, то ей и следует защищать Кубок Америки. В Нью-Йоркском яхт-клубе думали иначе: «Только яхта одного из членов нашего яхт-клуба, которому доверена защита Кубка Америки, может противостоять претенденту. Так было во всех предыдущих случаях». Это не было правдой — в 1885 году в качестве защитника Кубка выступал тендер Puritan, который на гонках нес флаг своего владельца — Эдварда Берджеса, а тот никогда не состоял в Нью-Йоркском яхт-клубе. Просто яхта была «временно передана в управление» одному из членов яхт-клуба. Такой же вариант предложили и Лоусону, но проблема состояла в том, что Лоусон, будучи удачливым биржевым игроком, считал свое состояние честно нажитым, а руководство Нью-Йоркского яхт-клуба причислял к «шайке мошенников» и принципиально не хотел иметь с ними никаких дел.

На радость простого народа между миллионерами разгорелся жуткий скандал. Томас Лоусон приступил к строительству своей яхты Independence, израсходовав на эту затею кучу денег. Это вынудило членов Нью-Йоркского яхт-клуба в свою очередь потратиться и заказать «придворному дизайнеру» клуба Натаниэлю Хэрешову яхту Constitution. К настоящей регате по отбору очередного защитника Кубка Америки яхту Лоусона так и не допустили, но все же были проведены неформальные старты с ее участием.

Надо заметить, что Лоусон потратился впустую, заказав свой громадный Independence у дизайнера, проектировавшего до этого лишь 10-метровые яхты. На воду было спущено «нечто» похожее одновременно на летающую тарелку и дырявое решето. Яхта с трудом держалась на плаву благодаря непрерывно работающим насосам. К тому же Лоусон вскоре посадил ее на мель с потерей мачты. В итоге Independence, не прожив и трех месяцев, пошла на слом. Правда, и Constitution вышла ненамного удачней. В результате в гонку 1901 года вышла Columbia, ранее уже успешно защитившая Кубок.

Однако Томас Лоусон не смирился с таким ходом событий и обвинил членов Нью-Йоркского яхт-клуба во всех смертных грехах. Благодаря его усилиям талантливым писателем Винфелдом Томасом была написана замечательная книга «История Кубка Америки», в которую Лоусон включил собственноручно написанную статью о нравах Нью-Йоркского яхт-клуба. «Американская „подпольная аристократия“ состоит из людей, которые не признают иного права, кроме силы, ставят себя выше бога, знаменем им служит хитрость, а девизом — „Пролезай!“. Неспособные активно участвовать в спортивной жизни, поскольку не умеют оценить истинные достоинства спорта, они стали овладевать ассоциациями, руководящими спортивной жизнью, и привели к тому, что в спорте едва возможно стало отличить видимость от действительности…» и далее в подобном духе. Книга, изданная в 1902 году в количестве трех тысяч экземпляров, немедленно стала бестселлером, а ныне является ценным букинистическим раритетом.

Трудно оценить, насколько пострадала репутация «джентльменов» из Нью-Йоркского яхт-клуба, а вот Лоусону пришлось туго. В момент издания книги его личное состояние оценивалось в 50 млн долл. Через 23 года он умер практически нищим — свои интересы члены Нью-Йоркского яхт-клуба защищают не только на гоночной дистанции. Кубок Америки не напрасно называют «битвой тугих кошельков». Однажды журналисты спросили Томаса Липтона, каковы его ощущения от участия в Кубке Америки. Последовал знаменитый ответ: «Для меня это все равно, что стоять под холодным душем и рвать банкноты». Сэр Томас лукавил — почетное членство обеспечивало ему теплую компанию: президент США, король Англии, кайзер Германии. Потому он и подавал заявку на следующий матч в день окончания предыдущего. Нельзя было допустить кого-то другого на столь выгодное рекламное поле. Однако рынок США им уже был завоеван. Настало время снижать расходы на рекламу.

В 1903 году, когда яхта Reliance Нью-Йоркского яхт-клуба со стандартным счетом 3 : 0 победила принадлежащую Липтону Shamrock III, чайный магнат решил, что в дальнейшем не станет тратиться на исполинские яхты. Появился удобный повод — США ввели универсальные правила судостроения, которые жестко оговаривали требования безопасности. Липтон предложил в строительстве яхт для Кубка перейти на эти правила, а заодно и уменьшить их размеры. Для Нью-Йоркского яхт-клуба это означало конец эпохи экстремальных конструкций и, следовательно, потерю преимущества. Долгое время предложение Липтона отвергалось. Впрочем, оставаясь единственным претендентом на Кубок, Липтон мог позволить себе покапризничать.

Стороны пришли к компромиссу только в 1912  году. Нью-Йоркский яхт-клуб согласился уменьшить длину ватерлинии с 90 до 75 футов, что практически вдвое уменьшало затраты на создание кубковых яхт. Соревноваться на них, а тем более проигрывать, было значительно дешевле. Эти яхты не были монотипами — их шансы уравнивались гандикапом. Такая дипломатическая победа вдохновила Томаса Липтона на единственную реальную попытку выиграть Кубок Америки. Очень уж хотелось ему прорваться в члены Королевского яхт-клуба на Темзе, куда британская аристократия его упорно не пускала, несмотря на состояние и связи.

Для создания очередного Shamrock IV, который должен был обеспечить победу в гонке 1913 года, Липтон привлек одного из лучших английских дизайнеров — Чарльза Николсона, которого сразу же озадачил: «Мне не нужна красивая яхта, мне нужен кубок Америки!». И вскоре Липтон получил необычную яхту, прозванную позже «гадкий утенок». Экстерьером Shamrock IV действительно не блистала, зато ее гоночные качества были замечательными. Встрече соперников в 1913 году помешала война, матч между яхтами новых правил был проведен только летом 1920 года. Континентальная Европа пребывала в разрухе и социальных потрясениях, а вот Америка наслаждалась плодами экономического роста. Члены Нью-Йоркского яхт-клуба тогда позволили себе роскошь создать сразу три гоночных синдиката и построили по новым правилам три яхты от разных дизайнеров. После ходовых испытаний решено было выставить против «гадкого утенка» очередное творение Натаниэля Хэрешова — Resolute. Не потому, что она была самой быстроходной, а потому, что принадлежала синдикату во главе с Командором Нью-Йоркского яхт-клуба Пирпонтом Морганом и Корнелиусом Вандербильдом. Как и предыдущие яхты Хэрешова, она получилась исключительно экстремальной, что чуть было не привело Нью-Йоркский яхт-клуб к потере Кубка Америки. Спасло ситуацию только то, что Николсон в свою очередь чрезмерно перегрузил конструкцию Shamrock IV парусами, что в итоге вылилось в семь минут штрафного времени, которое жюри добавило британской яхте.

Тем не менее Томасу Липтону наиболее серьезное огорчение доставило не штрафное время его яхты и даже не пожар, чуть было не уничтоживший ее, а решение Нью-Йоркского яхт-клуба о переносе дистанции матча из залива в открытое море. Липтон нуждался в толпах зрителей, среди которых к тому времени уже образовалась значительная армия его собственных болельщиков. Был даже такой период, когда большая часть американцев наивно желала победы британца в Кубке! Безусловно, именно Томас Липтон был первым, кто привнес коммерческий «душок» в матчи на Кубок Америки, однако справедливость требует отметить и тот факт, что на фоне всех британских яхт, боровшихся за Кубок Америки до Липтона, только его Shamrock IV и смогла составить реальную угрозу защитникам. По правилам, действовавшим в 1920 году, победа присуждалась яхте, показавшей наилучший результат в серии из пяти гонок. Победу яхты Липтона в первой гонке обеспечил лопнувший на американской Resolute грот-фал. Во второй гонке Shamrock IV продемонстрировала преимущество в скорости более чем на девять минут. Достаточно было только еще одной победы! Увы, чудеса на этом закончились — «гадкий утенок» не превратился в «лебедя», а кубок Америки остался в зале трофеев Нью-Йоркского яхт-клуба еще на долгие годы. Замечательное творение верфи Camper&Nicholson, яхта Shamrock IV, больше никогда не выходила в море и была пущена на слом в 1932 году.

Эпоха Томаса Липтона завершилась в 1930 году, когда его Shamrock V проиграла американской Enterprise с сухим счетом. Тогда Нью-Йоркский яхт-клуб впервые согласился применить четкую формулу постройки однотипных яхт (класс J), чтобы уравнять шансы претендентов на победу. Всего для Кубка Америки было создано 10 яхт класса J — шесть в США и четыре в Англии. Пятый и последний Shamrock был спроектирован все тем же Чарльзом Николсоном и построен им на собственной верфи Camper&Nicholson в лучших яхтенных традициях Великобритании — по правилам Английского Ллойда. К тому времени Николсон получил всемирное признание и уже мог позволить себе не идти на поводу у Липтона. Другими словами, никаких «гадких утят»! Shamrock V была прекрасной классической яхтой, предназначенной для океанских походов и гонок. Это была самая элегантная яхта класса J. Но, как показывает жизнь, важен не закон, а его трактовка. Прагматичные американцы по той же самой формуле построили четыре «спортивные машины», предназначенные исключительно для победы на Кубке Америки.

Американской яхтой Enterprise, выставленной для защиты Кубка Америки в 1930 году, управлял Гарольд Вандербильд — правнук и наследник самого богатого человека в мире. Для одноклубников он был просто парень, который легко расставался с деньгами, руководствуясь лозунгом «Не я же их зарабатывал». Большую часть своего времени он проводил с супругой на борту своей яхты, а на берег сходил, чтобы поиграть в бридж. Считается, что именно он изобрел современные правила этой игры. А еще он изобрел собственный допинг — гремучую смесь рома и виски. Впрочем, к организации защиты Кубка Америки этот плейбой относился вполне серьезно. Enterprise была очередным техническим трюком американцев, не оставляющим сопернику никаких шансов. А если учесть, что название яхты в переводе означало «коммерческое предприятие», то на поверхность всплывают реальные интересы Нью-Йоркского яхт-клуба — не отдавать кубок Америки ни при каких обстоятельствах.

Хотя Shamrock V и Enterprise считались яхтами одного и того же J-класса, по сути они были антиподами. Появление Enterprise на дистанции Кубка Америки ознаменовало начало эры супергоночных машин, демонстрирующих превосходство технологий США. Соответственно Shamrock V нужно признать безнадежной попыткой удержать классический стиль на дистанции Кубка Америки. К слову, в 1930 году яхты соперников впервые стартовали с бермудским вооружением. Развитие аэродинамики убедительно доказало, что треугольные бермудские паруса вдвое эффективнее четырехугольных гафельных. Такие же революционные изменения коснулись и рангоута яхты Вандербильда. На Enterprise установили дюралюминиевую мачту, которая была в полтора раза легче деревянной на Shamrock V. Из этого же сплава был изготовлен треугольный гик американской яхты — знаменитый «Парк Авеню», названный так за то, что по его верхней плоскости можно было прогуливаться под ручку вдвоем. Две дюжины лебедок были упрятаны под палубу, где их крутила «бригада черных». Естественно, в отличие от Shamrock V никаких жилых помещений внутри корпуса не было. Гарольд Вандербильд, описывая свою победу, назвал рангоут последней яхты Липтона никчемным, комплект парусов — неудачным, а команду — непрофессиональной. Скорее всего, по сравнению с Enterprise так оно и было. В США строили боевые механизмы, тогда как в Великобритании — классические яхты. Известно, что престарелый Липтон планировал продлить свою монополию еще на один матч, но не успел — он умер 2 октября 1930 года. Несмотря на все заслуги, богатство и дружбу с принцем Уэльским, Томасу Липтону понадобилось 32 года, чтобы в год своей смерти быть принятым в члены Королевской яхтенной эскадры. Дело в том, что хоть Липтон и являлся спонсором Кубка Америки на протяжении 30 лет, но при этом он никогда не был яхтсменом. Достоверно известно, что на палубе парусной яхты он был лишь раз в своей жизни — в июле 1920 года, в момент презентации Shamrock IV.

В окружении стайки моделей Липтон прогулялся несколько минут по палубе под блики вспышек фотокамер, после чего удалился. Да, простой народ в США восхищался Томасом Липтоном, и многие считали его воплощением великого яхтсмена. Те же, кто разбирался, считали его зрителем, спонсором, но уж никак не участником Кубка. Утверждают даже, что корпуса своих яхт он выкрашивал в зеленый цвет потому, что иначе не мог отличить их от соперников. А вот 1240-тонную паровую яхту Erin Липтон называл своим «плавучим домом». Кто только ни побывал у него в гостях! Непьющий и некурящий Липтон за свою долгую жизнь так и не обзавелся семьей. Впрочем, недостатка в дамском обществе он никогда не испытывал. В Королевском яхт-клубе Ольстера создана мемориальная комната сэра Томаса Липтона. Оформлена она с нескрываемой иронией: копия вожделенного кубка Америки и модели яхт являются лишь фоном для центрального объекта экспозиции: портрета одной из его возлюбленных — известной в начале прошлого века актрисы Марии Стадхолм.

Томасу Липтону, безусловно, принадлежат лавры первенства в деле превращения дорогостоящих поединков престижных яхт-клубов и суперъяхт в доходное дело. Как станет ясно дальше, этот его почин породил бескомпромиссную борьбу между джентльменами, не жалеющими средств на такие благородные забавы, как яхтенные регаты, и коммерсантами, желающими зарабатывать на чем попало.

Продолжение следует…